Пришел на работу сегодня немного раньше обычного. Кроме дежурных, пока никого нет: дети еще только начинают просыпаться. В вестибюле со мной здороваются первые посетители - родители. Некоторые из них имеют пропуск в отделение, другие пришли, чтобы "перехватить" лечащего врача, третьи так и останутся сидеть, дожидаясь сведений.

Вот и сейчас родители преградили мне путь: многие из них хотят услышать лично от заведующего отделением сведения об их ребенке. Семья из трех человек окружила меня, требуя пропуска в отделение: наш ребенок, говорят они, перебивая друг друга, никогда не был в яслях, в детском саду, и мы будем жаловаться, если нас не пропустят. В который раз произносишь избитые слова и фразы, но они не слушают, слышат только себя. Взвинчены, не обращают внимание на окружающих, на то, что рядом стоят родители тоже тяжело больных детей.

Назревает конфкликтная ситуация. Знаешь, что могут быть жалобы, что последуют звонки, что все равно эти родители добьются своего, пренебрегаешь правилами работы, подавляешь в себе нарастающее раздражение и разрешаешь. Но спокойная обычно, их девочка сегодня будет капризничать, не даст сделать укол, будет кричать, а вечером будут слезы, может подняться температура. Мамы, помните об этом!

Прохожу в клинику, и дежурный врач спешит сообщить мне о том, что происходило с тех пор, как я ушел вчера. Говорит мне и о том, что родители одной из девочек грубили персоналу, не дали выполнить назначение. Сестра плакала. С ними предстоит беседовать.

А шестилетний Миша всю ночь плакал, не спал. Только под утро удалось узнать причину его слез - он отчаянно боялся, потому что услышал, что у него саркома. Об этом сказала мама, находящаяся в палате, другой маме. Слова этого он не понимал, но в сознании его оно связывалось с чем-то страшным. В коридоре он слышал от ребят, что у одного мальчика, который, как все говорили, болел саркомой, отняли ногу. Мы долго успокаивали его, и он заснул под наши уговоры.

Преодоление предубеждений

В зарубежной печати до сих пор не стихает довольно жаркая дискуссия о том, следует или нет говорить ребенку правду о его заболевании. Не спешите возмущаться, большинство как раз за то, чтобы сказать. Подавляющее большинство зарубежных онкологов считают, что детям школьного возраста и подросткам врач должен говорить правду о диагнозе, мотивируя тем, что подросток, как и взрослый, имеет право знать все о своем настоящем и будущем. Мне кажется, что это неправильно, что нельзя переносить представление о взрослом больном на ребенка. Ведь у него, как писал Жан Жак Руссо, "свой собственный удивительный мир и ощущения. Пытаться навязать ему наши представления абсурдно".

С каждым ребенком нужно говорить по-особому в зависимости от его возраста, развития, характера, восприимчивости. Обычно с детьми после 5-7-летнего возраста мы говорим так, чтобы не возникали нежелательные вопросы, и поэтому рассказ о болезни должен быть построен соответственно. Правда, далеко не все дети интересуются ею.

Конечно, дети чаще задают вопросы не врачу, а родителям. Но не каждые папа или мама сумеют правильно ответить ребенку. И поэтому столь важен контакт родителей с врачом, чтобы вместе выработать определенную линию поведения. Ребенку более старшего возраста (обычно после 12 лет), как правило, говорят, что возможно периодическое ухудшение здоровья в течение лечения.

Однако наши дети теперь знают гораздо больше, чем мы знали в их возрасте: неконтролируемый поток информации обрушивается на ребенка. Это надо учитывать при беседе. Тут не отмолчишься. Помню, пришлось разубеждать тринадцатилетнюю девочку, видевшую фильм, повествующий о судьбе японской девушки, отказавшейся от лечения. Оказывается, девочка сопоставила признаки болезни и нашла их тождественными. "Болезнь неизлечима, а мучиться и лежать в больнице я не хочу",- заявила она лечащему врачу. Вместе с родителями мы долго уговаривали ее. И только после того как ее познакомили с молодой женщиной, лечившеися в нашей клинике по поводу такого заболевания и уже полностью здоровой, она с трудом согласилась остаться для продолжения лечения.

Однажды я увидел ее повеселевшей. Выяснил, что девочка посмотрела фильм "Девять дней одного года", который произвел на нее столь большое впечатление, что она резко изменила свое отношение к лечению. Больше я не видел ее унылой, а когда через несколько лет встретил уже здоровой, она рассказала мне, что больше всего убедили ее слова отца: "Люди и в худшем положении, чем ты, борются и побеждают, а ты сдаешься".

Пациент должен верить в обязательность и успешность лечения. Это необходимое условие излечения, с этих позиций и надо вести диалог со школьником. Надо помнить, что дети старшего возраста многое понимают, общаясь с врачом и с родителями. И когда мама приходит от врача с заплаканными глазами, это не способствует выздоровлению.

Чтобы ребенок верил врачу, его нельзя обманывать

Обманув ребенка, вы потеряете его доверие. Поэтому когда нередко требуется повторная госпитализация (часто неоднократная), если ребенок не верит вам, он не верит и врачу, и тогда его трудно уговорить. Ведь если его обманули, он думает, что будет хуже. Бывает и так, что иногда родители пугают ребенка больницей: будешь плохо себя вести, положим в больницу, будут делать уколы. Стоит ли удивляться, что только при виде белого халата или вестибюля больницы такие дети начинают плакать? Сколько нужно времени и терпения, чтобы завоевать доверие ребенка. И в трудных, казалось бы, неразрешимых ситуациях во взаимоотношениях с маленьким пациентом могут помочь только мать, отец.

Родители и врач - воспитатели больного ребенка в экстремальных для него условиях - в больнице. А воспитатель должен иметь не только педагогические знания, но и высокую регуляцию своих инстинктов, эмоций, и при всей иногда необходимой строгости он ни на одно мгновение не должен терять спокойствия, самообладания и доброго, любовного отношения к ребенку. Эту мысль известного врача я вспоминаю каждый раз, входя в контакт с ребенком.

В коридоре ко мне подходит Слава. Этот голубоглазый мальчик, страшный выдумщик, рассказывает такое, что сестры иногда говорят врачам, что у него не в порядке психика. Это о таких детях писатель Павел Вежинов рассказывал:

В больнице, и мы это замечаем, эта жажда чудес становится еще больше. Здесь, что ни говори, нет того домашнего уюта, к которому ребенок привык, трудно побыть одному, нет любимых вещей, даже воздух здесь другой. И как ни стараются создать хорошие условия, приближенные к домашним, больница остается больницей. Дети, на длительное время попадающие сюда, переживают не только сам факт вынужденного пребывания в таких условиях, разлуку с родными, но в не меньшей степени волнует их отрыв от товарищей, подруг, друзей (домашние, детский сад, школа). Старшие школьники жалуются, что они выключены из жизни. И хотя длительно лежащих больных обучает педагог, нет прежнего коллектива.

Не секрет, что в той или иной степени при длительном нахождении ребенка в больнице у него развиваются признаки так называемого госпитализма. Больничная обстановка, отрыв от семьи, от друзей - факторы, в какой-то мере перестраивающие личность, формирующие своеобразную реакцию на болезнь, мешающую лечению. Это и раздражительность, капризность, плаксивость, резкое снижение настроения и снижение аппетита, вплоть до его полного отсутствия, и даже расстройства мочеиспускания, также и нарушение сна, негативное отношение к окружающим, у старших детей иногда наблюдаются истерические реакции, вплоть до развития психоза, который, впрочем, скоро проходит. В отдельных случаях у детей 15-16 лет возможны и мысли о самоубийстве. Однажды мы даже предотвратили попытку самоубийства.

Когда болезнь неизлечима

Не всегда побеждаем мы. И сегодня в нашем отделении умер больной. Об этом как-то не принято писать, особенно для родителей. Но не могу не сказать об уроках, с этим связанных.

Известный врач Альберт Пейпер писал:

И мы не раз встречались с родителями, которые, видя, что ребенку помочь уже нельзя, что он умирает, забирали его домой. Безусловно, здесь не может быть каких-либо однозначных решений. Если есть дома условия, возможность обеспечить обезболивание, оградить других детей от трагедии, можно взять ребенка домой. Но так бывает редко. Ведь умирающий ребенок требует специального ухода, что дома осуществить очень сложно.

Как трудно, просто невозможно утешить родителей. По словам известного онколога Осгуда:

Нам, врачам, приходится иногда выслушивать несправедливые, обидные слова. Понимаешь потом, что относится это не к тебе, а к медицине вообще, которая оказалась бессильной. Но это потом, а сначала невольно: ведь столько сделал для девочки, столько сил, сердца отдал, все, что знал, все, что умел. Сдерживаю себя, чтобы сказать спокойно, чтобы найти слова утешения, но за что же меня так - я ведь человек. Нет, я врач, должен все понять, простить. И нахожу в себе силы, чтобы тихо сказать отцу девочки: "Возьмите себя в руки, ведь рядом с вами жена, будьте мужчиной". Иду подавленный, опустошенный, а ведь мне через полчаса в операционную.

Не опуская руки, мы боремся до последнего, используя даже самый малый шанс. Известны случаи, именно при опухолях у детей, когда, казалось бы, у самого безнадежного больного (под влиянием различных факторов) происходит излечение. И хотя в далеко зашедших стадиях заболевания это происходит редко, все же иногда происходит, и поэтому надежду терять нельзя. И родители должны помогать врачу, выполнять все его требования, быть полезным ребенку, быть с ним, даже если и не рядом. От вашего поведения многое зависит, поэтому будьте верным помощником врачу в борьбе за жизнь ребенка.

следующая