1   2   3   4   5   6   7   8

У Пастера

Пастер со дня на день ждал приезда смолян. Тем временем число людей, которые обращались к Пастеру за помощью, все увеличивалось. Условия работы становились все более трудными. Некоторые очевидцы подробно описали обстановку в лаборатории на улице Ульм, где Пастер принимал все возрастающий поток пациентов.

Уже с раннего утра многочисленные посетители толпились во дворе лаборатории. Каждый день на прививки являлось по 100 человек, и здесь можно было встретить людей разных национальностей: англичан, итальянцев, португальцев, французов из Алжира, негров и др. Прививки проводили в рабочем кабинете ученого, а приемной служил либо двор Высшей нормальной школы, либо маленькая библиотека Пастера.

Во время прививок у Пастера постоянно находились иностранные медики. Среди обучавшихся большим доверием ученого пользовался Н. Ф. Гамалея, командированный обществом одесских врачей.

В 10 часов утра начинались прививки. Сначала приходил лаборант Э. Виола, который единолично отвечал за весь процесс приготовления вакцины против бешенства (Пастер нашел Э. Виола в Алэ, когда тому было 12 лет, приютил и воспитал его, обучил и полностью доверил святая святых лаборатории - приготовление прививочного материала). Из опасения загрязнить вакцины в лабораторию Виола не допускали никого из посторонних.

Виола вносил на подносе склянки с растворами и шприцы. Вскоре появлялся Пастер. Он давал помощникам необходимые указания, делал записи в карточках, заведенных на каждого больного, и вызывал по списку соответствующую группу прививаемых. Вначале вызывали пациентов, которым предстояло начать лечение, им делали первую серию прививок; затем - больных, которым нужно было проводить вторую, третью и так далее прививки. Для каждой прививки применяли разные серии вакцины.

Прививки производили бесплатно, хотя, как отмечали газеты, каждая инъекция обходилась ученому в 50 франков. Пастер не только изготавливал вакцину на свои средства, но и содержал значительную часть лечившихся.

В то время штат лаборатории состоял только из 7 человек, включая двух сторожей и лаборанта, изготовлявшего стеклянные трубки.

По утрам с Пастером обычно работал доктор Ж. Транше (профессор детских болезней), вечером - племянник Пастера студент Адриен Лyap. Они делали уколы. Кроме укушенных, Транше делал инъекции и студентам, которые добровольно изъявили желание испытать на себе действие вакцины. Одним из первых добровольно подвергся интенсивному методу прививок русский доктор Н. Ф. Гамалея - он принял даже 2 серии уколов.

"Он готов принять всех и каждого в свою лабораторию и обещал мне дать место, чтобы заниматься у него, - писал о Пастере один из русских медиков, - но, к сожалению, воспользоваться его обещаниями нет возможности, потому что очень много желающих, как я предполагал, а во-вторых, вся лаборатория занята приготовлением прививочного материала вакцины бешенства. Ассистенты и так не могут работать над заданными им Пастером вопросами, т. к. завалены работой по прививанию".

Помимо этого, Пастеру часто приходилось заботиться о пациентах, приехавших издалека, - где их разместить и как обеспечить. В этих условиях Пастер большие надежды возлагал на создание Международного центра, о котором он докладывал в Парижской Академии наук 1 марта 1886 г. После одобрения академией его предложения об основании исследовательского и лечебного центра в Париже Пастер развернул кипучую деятельность по изысканию средств на эту программу.

Он обращался к высокопоставленным лицам Франции и других стран. Например, российская газета "Новое время" собщала, что министр народного просвещения России направил знаменитому французскому ученому Пастеру письмо, в котором просил разрешить русским врачам изучить метод излечения от бешенства в его лаборатории и под его руководством. "На днях, - писала газета, - получен ответ Пастера с приложением экземпляра известного реферата, прочитанного в Парижской Академии наук".

В том письме Пастер подробно раскрыл министру смысл планируемого им дела. Это будет международная больница - центр по проведению прививок против бешенства, международное научно-исследовательское учреждение, где ученые разных стран смогут проводить совместные исследования, и своеобразная база для подготовки молодых ученых в области медицины. Кроме того, он написал:

Этими идеями Пастер делился и со своими сотрудниками. Н. Ф. Гамалея узнал о проекте создания особого института именно в лаборатории ученого. Тогда Гамалея сообщил одесскому обществу врачей, что Пастер не может никому доверить вакцины и посоветовал коллегам ограничиться участием в подписке денег на организацию Международного института и больницы в Париже.

Однако общество одесских врачей по предложению И. И. Мечникова приняло следующее решение:

И не только в Одессе, но и в других городах России врачи, всецело поддерживая замысел Л. Пастера о Парижском центре, вместе с тем настойчиво высказывали встречное пожелание о целесообразности организации в России собственных прививочных станций. Для этого требовалась вакцина. Однако на людях ее применяли лишь 8 мес, и не все ее свойства были изучены, во многом вакцина оставалась загадочной и опасной, поскольку содержала хоть и ослабленный, но живой вирус бешенства. Всегда и все ли врачи, даже если пройдут стажировку в пастеровской лаборатории, смогут обеспечить должную аккуратность и осторожность в изготовлении вакцины и ее применении? Не будет ли она смертоносной в чужих руках и не причинит ли какая-либо случайность непоправимый вред методу борьбы с бешенством?

Все это волновало Пастера. Ведь речь шла о людях, когда была необходима предельная осмотрительность. И Пастер был непреклонен, тем более что близилось открытие международной больницы и института.

12 марта 1886 г. уже состоялось первое заседание попечительного комитета Института Пастера, все члены которого были люди влиятельные. Председателем был избран адмирал Журьен де ля Гравьер, секретарем - Ж. Транше, в состав комитета входили Пастер, знаменитые клиницисты Э. Э. Вюльпиан, Ж. М. Шарко, Бруардель и даже банкир Альфред Ротшильд (у Пастера была слабость: Ротшильда, а позже барона Гирша и других видных толстосумов ученый старался околдовать успехами его науки и подобно великому утописту из Безансона Шарлю Фурье питал надежду, что банкиры, потрясенные его лабораторным чудом, раскроют перед ним свои сердца и кошельки. Тщетно). Архитекторы бесплатно готовили проект будущего Института Пастера.

На другой день 18 раненых смолян, наконец, прибыли в Париж (девятнадцатый - священник Ершов приехал несколько раньше). Пастер позаботился, чтобы тяжелораненых сразу поместили в больницу, которая называлась Отель Дью и находилась около собора Парижской богоматери. Там оказались отец Василий, пожарные Кожеуров и Иванов, крестьяне Афиногенов, Коханская, а через неделю туда был переведен Головинский, у которого было более 50 ран на голове и теле.

Уход и наблюдение за больными в Отель Дью вели в основном французские медицинские работники, и постоянную помощь смолянам оказывал доктор Гамалея, который ухаживал за больными вместе с русской студенткой Софьей Каплан.

Всех остальных пострадавших вместе с доктором Давыдовым, фельдшером и санитаром разместили по предварительной договоренности с Пастером в гостинице, которая находилась вблизи его лаборатории на улице Ульм.

На следующий день, когда пошли уже 14-е сутки после укусов, а у некоторых - 15-е, Пастер приступил к вакцинации русских. В сущности прививать было уже поздно - раны глубоки и многочисленны, времени прошло очень много, болезнь могла проявиться со дня на день. Он проводил лечение по испытанной им схеме, т. е. сначала давали самую ослабленную вакцину, а при последующих инъекциях использовали материал более сильной вирулентности. Эта схема предусматривала 10-дневный курс уколов.

Ежедневно в 11 часов утра все смоляне, проживавшие в гостинице, в сопровождении бельского доктора приходили в лабораторию Пастера. Как всегда, около этого здания находилось много людей, и при появлении смолян начиналось оживление: крестьяне обращали на себя внимание странной для этого времени года одеждой: на многих были шубы, тулупы и меховые шапки. В ожидании приема смоляне, - как писали о них корреспонденты, - располагались на тротуаре, были молчаливы и безучастны. А после прививок они возвращались со своим врачом отдохнуть в гостиницу, так как их раны еще были тяжелы, а уколы - трудными, и Пастер предупреждал их о необходимости соблюдать покой.

Что касается тяжелораненых, находившихся в больнице Отель Дью, то для проведения им прививок Пастер сам приходил туда 2 раза в день в сопровождении врача. Гамалея переводил вопросы Пастера, все пожелания пациентов, а также активно ему помогал. Как вспоминали потом смоляне, Пастер "приходил иной раз не один, а с Пастершей и своим племянником". Смолянам ученый очень понравился. И они надолго запомнили доброго и обходительного старика.

Приезд на лечение такой большой группы пациентов из России сразу привлек к себе внимание парижских и иностранных газет и журналов. Интерес к прибывшим усилился еще и от того, что прежде на лечение приезжали преимущественно русские дворяне или представители зажиточных слоев, а на этот раз здесь оказались в основном крестьяне. Они вызывали удивление и любопытство простых людей.

Корреспонденты газет описали их поездку, уделяя внимание и истории несчастья, и даже виновнику их бед - бешеному волку (будто бы это был прирученный зверь, известный всей деревне, и звали его Васькой, и в подробностях расписывали его злоключения).

Было много сообщений о самих смолянах, их быте и времяпровождении. Смолян, живших в гостинице, часто навещали соотечественники, проживавшие в Париже, в том числе русские студенты, которые были их гидами во французской столице. Вместе с ними смоляне побывали в музеях, Пантеоне и осмотрели многие памятники. Одна из газет описывала, как они восхищались статуями, садами и бульварами, но более всего, по словам корреспондента, удивлялись тому, что во Франции нет царя. Впрочем, в газетах не обошлось и без "развесистой клюквы". К примеру, один репортер, беседовавший со смолянами через переводчика, сообщал, что крестьяне Смоленской губернии благодаря обилию рыбы в их озере Байкал живут исключительно за счет рыболовства. Другой уверял что после крещения младенцев мужского пола купают в кадке, наполненной водкой. Однако больше всего корреспонденты описывали сердечное отношение простых французов к этим людям. Вот в один из тех дней воспрянувшие духом пациенты сфотографировались на память о пребывании в далекой гостеприимной стране.

Пастер не предполагал, что еще ему предстоит преодолеть. Курс лечения в 10 уколов должен был закончиться у смолян 23 марта. Четверым раненым, у которых были особенно большие повреждения, предполагалось провести операцию. 24 марта большинство лечившихся смолян уже собирались отправиться домой, о чем 21 марта врач Давыдов известил губернатора: "Шесть больных в Отель Дью, тринадцать в отеле Гей Люссак, всем привит яд; пятнадцать человек могут отправиться со мной в среду; оставшиеся будут отправлены из Парижа через посланника причине операции. Довольно 2400 Извините Давыдов", - сообщал он в телеграмме.

Однако среди ясного неба грянул гром: 23 марта после трех дней болезни со всеми признаками водобоязни в Отель Дью умер Матвей Кожеуров (это событие сразу стало известно в Белом, и Рачинский писал Победоносцеву: "...Получено из Парижа известие, что один из укушенных заболел водобоязнью и находится в Отель Дью. Всех остальных Пастер, разумеется, задерживает и нет сомнения, что он истощит для их спасения все свое знание и изобретательность").

Гибель пациента поставила перед Пастером ряд вопросов. Ответ на них могли дать дальнейшие исследования. От какого вируса погиб больной - от волчьего или же от стабильного, который с прививками ему ввел Пастер? (как известно, стабильный вирус, выведенный Пастером и применяемый им для прививок, имеет строго определенный срок инкубации - не более 7 дней). Эти исследования должны были ответить и на другой вопрос - отличается ли вирус, вызывающий бешенство у волка, от такового у собак?

Череп умершего был вскрыт (при этом в черепе был обнаружен кусок волчьего зуба), эмульсию мозга Кожеурова ввели в мозг двум кроликам, двум морским свинкам и одной собаке. Если мозг умершего содержал стабильный вирус, привитые животные должны заболеть через 7 дней, если туда проник вирус волчьего бешенства, болезнь у животных разовьется много позже.

Прошло более 7 суток - животные остались живы. Это свидетельствовало о том, что Кожеуров умер не от привитого бешенства, а от волчьего. Так был решен первый вопрос. Что касается второго, то ответ на него был получен по прошествии еще нескольких дней. Опыт показал, что вирус, полученный от бешеного волка, по своим свойствам ничем не отличается от вируса бешенства собак.

Смерть пациента - первая серьезная неудача в лечении. Она заставила Пастера изменить курс прививок у других смолян: вместо 10-дневного был назначен 20-дневный курс лечения и увеличена интенсивность прививок. Между тем, раны у смолян затягивались, их самочувствие становилось лучше. 27 марта Василию Ершову была сделана операция, и газеты сообщили, что прошла она благополучно.

В начале апреля в Отель Дью умерли еще 2 смолянина - Афиногенов и Головинский. При первых признаках заболевания Афиногенова Пастер решил провести смолянам третью серию прививок. Теперь выяснилось, что при укусе бешеным волком эффективность прививок оказывалась значительно слабее, чем при укусах бешеными собаками. Пастер был подавлен. В чем дело? Ведь установлено, что вирусы бешенства у собак и волков ничем не отличаются. По-видимому, более частое и раннее заболевание у людей, укушенных бешеным волком, возникает в связи с тем, что волки кусают людей в наиболее опасные участки - в голову и шею; раны от волчьих зубов оказываются более глубокими и их количество больше, чем при собачьих укусах. В силу указанных обстоятельств скрытый период при укусах бешеными волками устанавливается гораздо короче, чем при укусах собак, и, следовательно, для раненых каждый день промедления с прививками чреват трагическим исходом. Напрашивается вывод - людей, укушенных бешеным волком, следует прививать немедленно!

Пастер сразу же изменил свое отношение к просьбам врачей о допуске их к приготовлению вакцины. Он берет на себя еще одну ответственность - подготовку врачей для работы в прививочных учреждениях за пределами Франции. И поскольку наиболее настойчиво этого добивались российские врачи, им в первую очередь Пастер и открыл доступ к самому сокровенному в своей лаборатории - к изготовлению вакцины. Русский врач Унковский, работавший у Пастера в начале апреля 1886 г., писал, что ученый ничего не скрывает, и высказался за целесообразность устройства прививочного института в Москве.

Что касается смоленских пациентов, то 3-й курс прививок у 16 оставшихся в живых заканчивался 9 апреля (по новому стилю). Пастер колебался: можно ли их отпустить домой или подождать результатов. Однако к ученому продолжали прибывать все новые и новые пострадавшие, а у смолян оставалось мало денег. В конце концов Пастер разрешил им отбыть на родину.

12 апреля в 6 часов вечера все 16 смолян отправились в Россию (Давыдов так и не успел получить деньги на отъезжающих, и в дороге ему пришлось одалживать средства на билеты).

В день отъезда смолян Пастер сделал новое сообщение в Парижской Академии наук. Он отметил, что уже привито 726 человек, из которых 692 он считает безусловно излеченными. Главный вывод состоит в том, что данный метод вполне эффективен, за исключением тех случаев, когда больные обращаются для вакцинации слишком поздно. Кроме того, он сообщил, что в дальнейшем будет делить своих пациентов на 2 группы - укушенных собаками и укушенных волками. Для каждой из этих групп будет применяться особая схема прививок и отдельная статистика.

Говоря о смолянах, он отметил, что они прибыли на прививки слишком поздно. Однако если учесть, что заболевание бешенством у непривитых лиц, укушенных бешеными волками, составляет, по данным Пастера, 82%, то из лечившихся 19 смолян могли погибнуть человек 15-16, если бы они не прошли курс прививок. При проведении прививок не удалось спасти только трех. И это при условии, что прививки были начаты только через 2 нед после нападения волка.

В апреле 1886 г. у Пастера из России лечились еще 2 группы пострадавших от укусов бешеных волков, 9 крестьян прибыли из Владимирской губернии. История повторилась: как и смоляне, они прибыли через 2 недели после получения ран, и задержка объяснялась теми же причинами: искали деньги, врача и т. д.

Новоприбывшим Пастер назначил прививки по иной схеме, чем смолянам: он специально разработал ее для укушенных бешеным волком. Владимирцам ежедневно проводили 3 инъекции вакцин в увеличенной дозе. И все же через несколько дней у одного появились признаки водобоязни, 19 апреля он умер. Врач, сопровождавший крестьян, растерялся и решил немедленно возвращаться домой с 8 оставшимися. В дороге у него на руках умер второй больной, через несколько дней после возвращения во Владимир погиб третий.

Еще одна группа укушенных волком была у Пастера из Орловской губернии, и 26 апреля в Отель Дыо из 7 человек умерла 1 женщина.

Итак, из 38 человек, укушенных бешеными волками и приезжавших на лечение из России в марте - апреле к Пастеру, умерло 7 человек. Эти случаи поздней явки пострадавших на лечение не оставляли сомнения в том, что причиной гибели укушенных явилось запоздалое начало прививок.

Потом Н. Ф. Гамалея писал об этом: "Горькие уроки волчьего бешенства не пропали даром для Пастера. Он увидел, что предохранение укушенных должно заканчиваться как можно скорее и что нельзя обойтись для рабических (от греч. рабиес - бешенство) прививок одним на весь мир Пастеровским институтом. Поэтому он согласился на создание пастеровских станций в других странах, и, прежде всего, способствовал учреждению одесской. Я был допущен как свой в лабораторию Пастера и изучил при помощи Виола всю технику приготовления вакцины".

Пастер безвозмездно передал людям, всему миру свой метод лечения.

Однако каким же в конечном счете был результат лечения пострадавших смолян?

Пациенты Пастера из города Белый в течение нескольких месяцев привлекали к себе внимание газет многих стран. В некоторых из них говорилось о том, что будто бы 16 смолян, выехавших из Парижа здоровыми, впоследствии погибли от бешенства. Такого рода сведения очень беспокоили Пастера, и в октябре 1886 г. он послал запрос священнику Ершову и бельскому голове, направив ему вместе с письмом вырезку из немецкого журнала. Речь в ней шла о смолянах:

В письме бельскому голове Пастер писал:

Получив эти послания, бельский голова тотчас отправил в редакцию газеты "Рижский Вестник" письмо такого содержания:

В свою очередь, 3 ноября 1886 г. Пастер адресовал письмо главному редактору венской медицинской газеты. Он уведомил редактора, что, как ему стало известно, во многих газетах появились сообщения, будто бы все 16 жителей Белого, которых он лечил в Париже, погибли позднее от бешенства. Пастер сообщил, что, узнав об этом, он немедленно обратился с запросом к одному из наиболее тяжело пострадавших - священнику Василию Ершову и к мэру города Белого.

Пастер довел до сведения редактора, что он получил из Белого 2 телеграммы. Одна из них гласила:

(Пастер пояснил, что в Москве с помощью аутопластики Ершову восстановили верхнюю губу и что после этой операции он может чисто говорить, а также лучше есть и пить. Фотография Ершова - старого человека с обезображенным лицом - и поныне хранится в Институте Пастера).

И другая телеграмма:

Пастер говорил о судьбе своих смоленских пациентов 2 ноября в Медицинской академии в докладе об усиленном (интенсивном) методе лечения, применяемом ученым в особо тяжелых случаях, когда обычный метод прививок не помогал. Интенсивному лечению первыми подверглись 16 смолян, оставшихся в живых. В прививках использовали мозг 4- и 2-дневной сушки. Спустя полгода пациенты оставались здоровыми, и Пастер ознакомил Медицинскую академию с телеграммами из Белого.

И в дальнейшем ни через год, ни через несколько лет ни один человек из этой группы привитых бешенством не заболел. Некоторые из них прожили долгую жизнь, а священник Ершов, получив повышение на должность протоиерея, хлопотал не только о пенсии по случаю приключившегося с ним несчастья, но, расхрабрившись, даже посылал в канцелярию императора просьбу о том; что его стоило бы наградить георгиевским крестом (чем вызвал неудовольствие главы святейшего Синода)...

Спасение Пастером пострадавших долго не забывалось жителями городка, и через полгода после возвращения его пациентов Вельское уездное собрание постановило "выразить глубочайшую признательность профессору Пастеру за лечение укушенных бешеным волком больных и за его человеколюбивые заботы и попечение о них".

А в годовщину прибытия пострадавших домой, 4 апреля 1887 г., уже губернская управа в послании ученому писала, что она приняла решение "выразить Вам, господин доктор, чувства благодарности за прием, полный милосердия и заботы, которые Вы оказали этим несчастным больным во время их пребывания во Франции... и высказать наш восторг знаменитому ученому, который первым нашел способ лечения бешенства и спас человечество от бича, в борьбе с которым человек до сих пор был беспомощным.

Соблаговолите же, господин доктор, вместе с выражением нашего восторга относительно Ваших бессмертных трудов на службе науки и страдающего человечества, принять заверения в нашей искренней признательности и того глубокого уважения, которое мы испытываем к достойному представителю великой и славной нации".

1   2   3   4   5   6   7   8

Источник: Шевелев А. С., Николаева Р. Ф. Последний подвиг Луи Пастера. - М.: Медицина, 1988, 112 с.: ил. (Науч.-попул. мед. литература).